Звенящая тишина ласкала слух Сёгуна в течении последних сорока восьми часов. Он лишь сидел на своем троне, не двигался и погружался в глубины не только своего сознания, но и будто всех измерений. Его мысли летели верно, как посланные стрелы лучников, что всегда достигали своей цели. Но куда? Древнее сознание, что доживало уже второй век в этом мире, пожалуй, было готово распасться в любую секунду, окончательно достигнув той бездны, к которой оно так старательно приближалось в эти длительные, но все-таки пролетающие незаметно, дни и часы. Нейронная сеть мозга Хирохито, однако, в эти моменты наоборот, не ослабевала, а проникала в саму сталь, что окружала Игараси со всех сторон. Стальной Сёгун говорил со сталью, шептал ей свои безумные идеи и любил её. Потому он и окружил себя сталью, в этой среде он чувствовал себя живым, отдаваясь ей полностью и сливаясь с ней сознанием, а иногда и телом. Его нередко находили посреди тронного зала в виде распадающегося левитирующего тела, раскаленные частицы которого так и стремились впиться в холодные для всех, но так горячие лично для него стены, от которых тоже отходили подобные частицы, но уже идущие к своему господину. Идеальный симбиоз чакры, разума и стали... Владыка Севера часто думал о нем, пока погружался в своё небольшое фантасмагорическое безумие, в котором находил себе всё то, чего ему не хватало в жизни.
- Знаешь... - начал Сёгун говорить вслух, - моя мама, - голос его был полностью расслаблен, лишая его тех ноток суровости и жестокости и обращая его в простейшего человека. - она... Она никогда меня не любила... - и в его речи будто проскальзывали эмоции, рваные, словно разбитые о стальные скалы, но все-таки небольшие эмоции, которым так хотелось вырваться наружу из плена стального сердца. - А знаешь, почему? - задавал он вопрос во всеобщую тишину, от которой все равно слышал всеобъемлющий ответ. - Потому что я убил её... Убил её, придя в этот бренный мир. - безумный смех, который обычно раздавался от отчаянного и умирающего человека, который осознавая неизбежность своей сиюминутной гибели отдавался ей и принял её холодные объятия, как огонь души. - Ну а отец? - будто сам спросил себя Сёгун, как будто стальные стены задавали ему вопросы через собственный же рот. - Отец? О, отец... Бывший прекрасным кузнецом, он потерял всё с моим рождением. Зачем? Ведь я не его сын, я рожден от богов. Смотрите и возрадуйтесь! -
Перед затуманенным взором стального владыки проплыло его детство, его бытие стальным дитя. Когда он еще не попав в руки императора тех времен уже исполнял роль игрушки для общества, которая дивилась удивительным способностям ребёнка.
- И страшилась внутри... - глухо прорычал себе под нос Игараси, сменяя густой туман в глазницах на кровавую дымку, которая будто подёрнула раннее солнце. - Ненависть. Рабообразующая черта характера у людей. Ведь ненавидеть всегда была просто. Куда проще уничтожать нечто чужое, нерукотворное и сакральное, чем порождать своё, собственное... -
Такие монологи, которые для Сёгуна всё-таки были диалогом со сталью всегда закручивались спиралью и заканчивались лишь с окончанием транса, выходя из которого Игараси обретал внеземную выдержку и спокойствие. Оставляя безумие наедине с тронным залом владыка Севера получал небывалое сосредоточение в жизни. Естественно до следующего уединения в четырех стенах и восьми окнах-бойницах, что вытягивались по обе стороны массивных, окованных железом дверей, которые с грохотом распахивались, проливая свет дымящихся факелов на закутанного в плащ безумца. Единственное, что спасало Сёгуна от всего мира — таинственность происходящего в тронном зале, которая лишь порождала слухи о таинствах, во время которых сам Дьявол диктовал Сёгуну новую волю, или же другие мысли, о длительных разговорах с Богом, который советовал и сопровождал Хирохито на его тяжелом пути. В каком-то смысле во всех версиях была толика правды, ведь сталь была для Сёгуна всем. Дьяволом. Богом. Благословением. Проклятием. Одержимостью. Жизнью. Смертью. Сёгуном. Сталью.
Выйдя из очередного длительного транса повелитель вслушался в эхо, что нарушало его вековую тишину в уединенном тронном зале. Девять пар ног следовало по небольшому коридору, после того как поднялись по лестнице на верхний этаж резиденции.
- Гвардия... - не проронил Сёгун, лишь задумавшись, возвращаясь в привычное земное русло течения времени.
И мгновенно после этой мысли массивные двери распахнулись, впуская в залу девятерых и солнечный свет, который проливался на бледное лицо безумца ровно несколько мгновений, пока последняя тень гвардейского обмундирования не сошла с траектории закрывания дверей. Несколько порывистым движением левой руки, прикрываясь плащом Сёгун заставил двери с грохотом закрыться, вновь возвращая излюбленный полумрак и прохладу в обитель северного владыки. Гвардейцы же тем временем выстроились в линию перед троном своего повелителя и припали на левое колено, прижимая сжатый кулак правой руки к своей груди, тем самым отдавая честь Сёгуну.
- Поднимитесь. - повелел Хирохито, после чего Гвардия перевела свой взор с пола на властителя этих земель и на их командующего. - Хорошо... -
Игараси прикрыл глаза, откинулся на спинку своего медного трона и наконец-то вдохнул полной грудью, кончики его рук задрожали, вжимаясь в львиные головы подлокотников трона.
- Вы знаете, зачем я вас призвал. - обратился к своим наиболее верным подчиненным Сёгун. - Время Водоворота. Поворотные времена пришли на наши земли. - руки его ослабли и просто легли, больше не продолжая никаких движений. - И нам предстоит решить множество вопросов. -
Гвардейцы молча смотрели на своего владыку, после чего двери вновь отворились. Двое стражников волокли под руки юношу лет двадцати двух, а может и больше. Чуть-чуть не дойдя до стоявших на коленях гвардейцев они отпустили его, и тот было бы упал, если бы не был подхвачен и поднят в воздух за стальные кандалы и ошейник правой рукой Сёгуна, которая искривлялась будто в чудовищной боли, постоянно сменяя положения пальцев, которые изгибались в невозможных направлениях, будто ломая кости. Стража поспешила уйти и сама закрыла за собой двери. Придушенный раб продолжал висеть в воздухе, несколько забавно дёргая ногами в потугах освободиться. Одно резкое движение руки владыки Севера могло лишить его жизни, но оно лишь притянуло его к трону и поставило по левую руку от себя. Раб упал и боялся что-либо делать.
- Встань... - прорычал Хирохито, уже слабее дёргая правой рукой. - На колени... -
И он не посмел ослушаться приказа того, кто приказывает всему Северу. За что был вознагражден куском раскаленной стали, которая вошла в его бок, прожигая одежду и разрывая тонкую, натянутую на кости кожу. Сёгун тут же сильно откинулся на своё кресло, наконец-то расслабившись.
- Голод... Так жесток и невыносим... - хотелось прошептать ему, но в слух так ничего и не было произнесено.
Через минуту абсолютной тишины, если забывать о истошных криках боли и мольб молодого человека о пощаде, Игараси наконец-то открыл глаза, после того как получил свою дозу чакры от вернувшегося из рабского организма паразита. Облизнув губы он посмотрел на раба, так, как обычно хищный волк смотрит на загнанную жертву, которая уже истекает кровью.
- Пощадите... - забывая о том, что он не имеет права обращаться к Сёгуну в принципе, - Умоляю, господин. Я всё сделаю... -
- Ты уже сделал всё. - проглотив слюну сказал Хирохито, после чего над его головой взвилось около двадцати маленьких раскаленных стальных шариков. - Спасибо. -
Разрывая кожу и прожигая одежду сталь впилась в спину обеда Сёгуна, возобновляя крики мужчины, для которого смерть уже была наилучшей прерогативой.
Игараси оставалось только наслаждаться, что криками умирающего, что поступающей от паразитов чакрой, которая позволяла ему ожить, превращая белый цвет кожи в прекрасный серый стальной отлив, что будто играл на солнце.
- Я собрал вас здесь, потому, что буря перемен близка как никогда. И она будет определяющей в нашей дальнейшей судьбе. Сегодня мы будем творить историю, чтобы завтра её записали. - открыв уже свои человеческие красно-коричневые глаза чётко сказал Сёгун, все ещё остающимся в одной позе гвардейцам. - Завтра я отбуду с пятью из вас на «Повелителе Морей». Юудаю придётся остаться для особой миссии, о которой мы поговорим чуть позже. Ну а в целом вы здесь для принятия участия в совете, о дальнейшей судьбе Сёгунатской Гвардии. Она будет решена сегодня. -
Полутруп же всё ещё барахтался слева от трона, истекая кровью и тяжело дыша.

Отредактировано Хирохито Игараси (23.06.17 08:23)

Аккомпанемент стонов, журчания крови и абсолютной тишины создавал прекрасную музыку, что даровала усладу повелителю Северного Дола. Он чувствовал, как медленно по его стальному телу растекается покой и наслаждение происходящим, пока чакра аккуратно распределялась по телу и запускала те процессы, которые еще недавно были в анабиозе. Не смотря на то, что для Сёгуна этот вопрос всё-таки не был первостепенным, он отвернулся от своих верных гвардейцев и обратил свой взор на корчащегося от боли, все еще живого раба.
- Занимательно, не правда ли? - задал свой вопрос вслух господин Хигараси. - Он обречен на верную, долгую и мучительную смерть, но продолжает бороться за свою жизнь. Как и на работе, они прекрасно знают, что они умрут за ней, но все равно исправно трудятся. Боятся чего-то? Ждут чуда? Просто не хотят менять что-либо? - Игараси наконец-то повернулся назад к своим гвардейцам. - К сожалению, я позвал вас не ради философских бесед. -
Сёгун тихо откинулся назад, направляя свою голову более вверх, чем вперёд и щёлкнув пальцами освободил от цепей цепляющегося за свою никчемную жизнь мужчину, от чего тот постарался вздохнуть глубже, но тут же закашлялся и захаркал кровью, продолжая заливать бывший еще пару минут назад чистый пол.
- Акито, ты всё рвёшься в бой. - подумал владыка, не желая произносить это вслух. - Кто знает, возможно, если бы не я, на месте твоего младшего брата сейчас был бы ты. Барахтался также, как свинья на бойне еще бы повизгивал. Бытие всё-таки определяет сознание... - он позволил себе короткую и небольшую усмешку, еле заметную простому глазу, но хорошо читаемую для бойцов, что всё еще стояли перед ним на коленях.
- Вы можете встать. - промолвил Сёгун, обращаясь к гвардии. - Поговорим о главном. Во-первых, у нас стоит вопрос о реформе гвардии. А так, как вам все-таки лучше знать, что и как у вас обстоит, я задаю этот вопрос вам. У меня есть два варианта развития событий, - увеличение гвардии, сначала до тридцати бойцов и постепенно до сотни, после чего мы снова соберёмся и снова подумаем, что делать дальше. - выдал сразу же Хирохито, стараясь говорить лишь по делу. - Или же, мы можем провести масштабную реформу и перевести всю гарнизонную стражу под форму гвардии, преобразив простых стражников в гвардейцев. Это очень сильно увеличит ваш штаб, не все конечно пройдут тестирования на ваш уровень, но думаю квалификация чуть ниже им не повредит, со временем все-таки и они смогут дорасти до вашего уровня. - закончив, Сёгун тут же перевел взгляд на третьего в ряду стоящих. - Йори, если у тебя есть свой вариант развития событий или некое предложение, то я готов его выслушать сразу после окончания своего обеда, то есть как только добью твоего младшего брата. -
Чуть-чуть приподнимая левую руку над подлокотником трона владыка Севера также поднял и раба, позволяя ему встать на колени не опираясь на руки с небольшой поддержкой сёгуна.
- Чакра хорошей выдержки. Жаль, что в своё время он избрал не тот путь. - осмотрев еще раз свой обед с ног головы сказал брюнет, не поворачиваясь к бойцам. - Аямэ! Вина! - вдруг повысив голос и развернув голову крикнул Сёгун так, что его голос мог быть услышан и на нижних этажах.
Из небольшой двери, что была воистину незаметно тут же выбежала невысокая рыжая девушка в кимоно зелёного цвета и с большим кувшином, который та поспешила поставить на столик, что был по правую руку от Хирохито. Поставив его она поспешила тут же скрыться обратно, но была поймана мощной рукой Игараси и посажена на колени правителя, после чего прижата и практически вжата спиной в мощную грудь правителя Севера. От того она стала только краснее, но уже не всей головой, которую она откинула на грудь Хирохито, почти под подбородок, а только лицом. Игараси же слегка склонив голову нежно провёл языком по правой стороне её шеи, наслаждаясь теплом любовницы и служанки в одном лице. Левая рука снова дрогнула, возвращая на шею раба стальной ошейник, который тут же сжался достаточно сильно, чтобы попросту свернуть шею бедному рабу.
- Бедному ли? Он умер у меня почти под ногами... -

К своему величайшему сожалению, как бы Сёгун не старался, у него всегда оставался его худший изъян, что словно кислота проедал его и глодал внутри. Хирохито оставался человеком. Че-ло-ве-ком. Он с истинной ненавистью смаковал это слово с трудом удерживаясь от того, чтобы сплюнуть после мысли о нём, а уж произносить его вслух... Но Игараси в-первую очередь был человеком искалеченным. Разбитым, униженным, потерянным... Это давало ему нечеловеческую силу и выдержку, которую люди принимали за холодность и отстраннёность.
- Что ж, они сами сделали меня таким. - мысль в этот раз не пролетела мимолетно, а застряла в голове правителя крепко, как попавшая в цель стрела. - Превратить ребёнка в куклу... Особенного ребёнка... Они игрались с огнём и поплатились за это. Но как они смеялись. Заливались хохотом до безумия. А в последние секунды собственной жизни на окровавленном ложе, пока их лица синели, а руки пытались поцарапать стальную спину — в их глазах читался безумный страх, смешанный с искренним непониманием. И это пугало... -
Однако, возвращаясь в реальность Сёгун лишь радовался. Его гвардия. Она получалась такой, какой Хирохито мечтал её сделать. Безжалостные, бесчеловечные, бессмертные. Он помнил свою первую проверку, когда прямо перед первым набором гвардии разорвал пару рабов голыми руками. И у многих тогда в глазах читался лишь страх, а сейчас же они непоколибемо и верно смотрели лишь на своего господина и были готовы отдать свою жизнь. Потому Игараси и мечтал перевести сначала всю армию и стражу под гвардейскую систему, а потом и всё население Северного Дола. Его мечта была о выведении новой расы, которая была бы намного выше тех смертных людей, что окружали Сёгуна — здесь, сейчас, по ту сторону пролива, за океаном. Везде.
- Я так полагаю, - обратился Хирохито к своим верным клинкам, отрываясь от прекрасной белой кожи служанки. - И правда воля гвардии была изъявлена? -
Семеро лишь молча склонили головы в одобрительном поклоне. Лишь Юудай не поспешил последовать за остальными, гордо стоя первым в линии вернейших людей Сёгуна.
- Тень? - с мимолетной усмешкой спросил правитель, оперев голову о кулак своей левой руки. - Я так понимаю, ты хочешь что-то сказать? -
Тень Сёгуна и Тень Сёгуната. Так называли Юудая, которого в народе также нарекали Юудаем Игараси из-за более таинственной связи с владыкой, чем у того же самого Света, который был скорее его волей. Непоколебимый скрытый воин, которого однако ни разу не видели в бою ныне живущие в обоих Долах. Кроме Сёгуна, что не зря держал Тень при себе на первом месте в гвардии. Ореол таинственности придавал ему чего-то большего, чем он являлся на самом деле. Или же наоборот, лишь приуменьшал способности названного народом сына Сёгуна. Только сам Хирохито мог дать ответ на этот вопрос, но он наоборот предпочитал не давать ответов, оставляя всё больше вопросов.
- Да, мой повелитель. - не склонив головы в знак уважения высказал Юудай, сделав шаг вперёд, чем точно мог позлить остальных. - Сейчас самое время скорейшей мобилизации нашей армии и особенно гвардии. Суровые времена требуют суровых мер. Не время для паранойи. - последняя фраза явно была явно адресована Акито, хотя все-таки Тень старалась не выдавать этого. - У нас достаточно ресурсов для проведения масштабной реформы, но я бы от себя добавил, что лучше было бы проводить её постепенно, формируя отряды, полки и дивизии, уделяя организации особое внимание. - после этих слов брюнет поспешил сделать небольшой поклон и вернулся в строй в один шаг.
- Юудай как всегда читает меня. Не то, чтобы мне это не нравилось, но не смотря на его слова самое время для моей паранойи. -
- Хорошо. Я услышал две точки зрения и теперь я хочу увидеть поддержку этих идей. За идею масштабной реформы — встаньте по мою левую руку, соответственно за небольшую реформу — по правую руку. - сказал Сёгун.
Вопрос стоило решить быстро, а потому гвардейцы быстро разделились. Юудай, первый, братья-близнецы альбиносы, седьмой и восьмой гвардейцы Джиро и Ичиро, а также Юми, четвертая, единственная девушка гвардеец, хрупкая и рыжая заняли свой ряд слева, а напротив них встали Мамору, широкоплечий, практически догоняющий Сёгуна в росте, пятый гвардеец, шестой — Исами, который в отличии от большей части гвардии был простым воином, который не пытался никогда завоевать себе уважение Сёгуна, чем собственно его и получал,  и девятый, юный Арата, который только несколько недель назад выбил себе место в гвардии в ходе Испытания Навыка, право на которое имел любой свободный гражданин Северного Дола в отношении любой должности. Посреди оставались лишь двое, Сен Току, второй гвардеец,  который обычно имел решающие аргументы в споре, будучи более человеком науки, чем войны. Легко поправив свои очки он с усмешкой посмотрел на Акито, который еще не успел занять свою позицию, хотя было уже понятно на какой стороне окажется Йори.
- От него будет зависеть решение Гвардии. Хотя, последнее слово всё равно за мной... - подумал Хирохито, спуская руки с подлокотников на более приятную поверхность — тёплое тело служанки, легонько обнимая её. - Мнимая демократия, что может быть слаще? -
К своему величайшему сожалению Сёгун все еще оставался человеком, а потому ему нужно было многое. Вино хорошей выдержки, одежда из приятной ткани, еда от хорошего повара и тепло чужого тела. Прижимая хихикающую любовницу к себе, для которой всё это было лишь клоунадой, ведь она уже знала решение Хирохито, так как знала его даже лучше некоторых личностей. Сёгуну Северной Стали так не хватало простого тепла... Протянув свои тонкие ручки к столику справа любовница разлила вино по бокалам и вручила один Игараси в руку, сразу же отпив из своего.
- Эх, надеюсь у Акихито сейчас всё в порядке. Я всё-таки очень плохой отец, очень плохой человек и... - прошептал на ухо Аямэ Сёгун, после того как сделал небольшой глоток.
- И прекрасный правитель, мой господин. - вторила ему так же тихо рыжеволосая, с трудом дотягиваясь до щеки Хирохито своей, нежно поглаживая и расслабляя государственного деятеля.

Отредактировано Хирохито Игараси (13.08.17 11:55)