Должно быть на нормального человека тяжело воздействуют тяжёлые своды стальных стен и узкие тюремные проходы, но на Умидана они могли лишь навести воспоминания о былом. Он не разделял их на плохие или же хорошие, любое прошлое есть всего лишь опыт. А опыт не может быть чем либо кроме как полезного приобретения в этой жизни. Опыт делает человека готовым к будущему, позволяет ему сохранять спокойствие в ответственный момент. Будь то победа или же поражение оно всегда послужит тебе на благо. Даже если всё это обернётся небывалым кошмаром. Ведь ты переживешь его. А если не сможешь, значит был слишком слаб и самоуничтожился вне очереди. Такому человеку можно лишь поаплодировать и поблагодарить его за своевременное исчезновение с пути прочих, более достойных личностей. Сейчас же ему вспомнилась одна забавная история из далёкого прошлого. Один из многих заказов на устранение двух целей. Мэталл уже не помнил ни страны, ни населённого пункта где это произошло, но окажись он там вновь — он смог бы понять это увидев лишь одну маленькую деталь. Богатый дом, явно строившийся на века. Жаль, однако, на охрану его владельцы поскупились. От слова совсем, потому что понадеялись на городскую стражу. Ах, жалость какая. Доверять можно только звону золота, в надежде что не найдётся кто-то, готовый предложить больше. Раза хотя бы в два, по-крайней мере Уми не работал с теми, кто предлагал коэффициент перекупа меньше. Он вошёл легко, даже слишком, попросту проникнув сквозь открытое окно на верхнем этаже. Бесшумно проник в спальню и ликвидировал одну цель, а затем и вторую. Один удар — и его проклятый клинок насытился, окропясь кровью и впитав очередную душу. Второй удар — и уже вторая душа принадлежит Богу Смерти. Таким прозвищем его наградили в рабочей сфере, а потому фраза «Иди к синигами» в профессиональных кругах была всего лишь небольшой рекламой для бывшего Мурамаса и его клинка. Однако, если вернуться в то воспоминание забавным ему казалось оно не из-за лёгкости произошедшего, но из-за его великолепного финала. Выйдя из туалетной комнаты, где и отдала свою душу заказанная женщина вслед за своим мужем, он наткнулся на малыша. Совсем маленького мальчика, лет может восьми, который стоял посреди коридора и смотрел на убийцу своих родителей, что вытирал кровь со своего танто махровым полотенцем. И Уми посмотрел ему в ответ прямо в глаза, рассматривая таинственный блеск в зелёных глазах юнца.
- Дядя, что вы здесь делаете? - странный вопрос посреди ночи, но расплывшийся улыбкой Мэталл спокойно мог на него ответить.
- Работаю, малыш, работаю. -
- Вас нанял мой папа, да? Он говорил утром, что хочет поменять провода. -
- Нет, меня нанял друг твоей мамы, малыш. - сказал Уми, кладя полотенце на ближайший комод и медленно подходя к юнцу с пшеничной шевелюрой.
- Дядя Шин? Вы его друг? - мальчик был совсем не пуглив, наивность и правда прекрасный символ детства.
- Почти. Можно сказать, что знакомый. - сказал Мэталл, вставая на колено перед юнцом. - Как твоё имя? -
- Юсуи. А твоё? -
- Смерть. -

В ту ночь «Фукушу» получил три души. Умидан проявил милосердие к тому юнцу, не оставляя его более в этом жестоком мире и не давая узнать о том, что случилось с его родителями. И эта история находила свои параллели с сегодняшним днём. Наивность погубила мальчика, что подпустил к себе собственную смерть. Наивно было сейчас попросту сажать Мэталла в камеру и устраивать допрос. Печати ломаются, барьеры прорываются, а люди — смертны. В отличии от самого синигами. Воспоминания заставили его расплыться в улыбке и как итог он встретил ею своего мучителя. А может и не мучителя.
- Не стоит пытаться меня запугать, господин. - всё также улыбаясь проронил нукенин. - Когда вы залезете в мою черепушку, то сами пожелаете поскорее из неё вылезти. Уж я то знаю, сам не люблю рыться в ней. -
Вслед за этими словами в голове пролетели одни из самых кровавых воспоминаний Умидана, заставляя его улыбаться ещё шире, а зрачки расшириться. Кровавые бани, инцест, ужасающие пытки... Всё это было лишь цветочками на поляне разорванного сознания бывшего Мурамаса.
- Я не ваш обычный клиент. И именно поэтому вам повезло. Ведь мне нечего скрывать. - Уми хотел было развести руками в стороны, но они были прикованы к столу. Конечно ему не пришлось бы применить слишком больших усилий, чтобы попросту вырваться из заточения, но ему пока что не давали повода для враждебности. Пока что. - Умидан Мэталл, 31 год, генин Чигири но Сато, актёр синематографа в стране Огня, вы наверняка могли видеть меня в паре героических картин, что вышли недавно. Урождённый Уми Мурамаса, прилетевший сюда подобно птице, после чего устранивший за последний час, дайте-ка подумать. Двух нукенинов ранга S и одного ранга A. Хотя, я бы для отца всё же выделил отдельный ранг. Что-то в стиле SS, а может и выше.- после этих слов он выдержал небольшую паузу и наконец убрал пугающую улыбку с лица, а также скинул пару прядей с лица, мотнув головой. - Впрочем, раз уж мы с вами такие близкие друзья, то можете звать меня просто — Бог Смерти. -

Отредактировано Мэталл Умидан (02.09.18 18:19)

В основном Мэталл никогда не следил за реакцией своего собеседника, более сосредотачиваясь на прочих окружающих его деталях. При желании он сможет предотвратить любое действие со стороны предполагаемого противника. Даже в этой ситуации, он смог бы с лёгкостью сломать печать сдерживания, попросту перегрузив её собственной чакрой, а после вся камера была бы в его руках. Ведь дверь – стальная, в каркасе зданий – сталь, его стол, наручники, орудия пыток – всё это также сталь. А потому именно в тюрьме он мог быть Богом, управляя тем, чем его пытались бы сломить. Какая ирония, будучи тюремщиком лишится головы от летящей решётки или же раздробить ему запястья наручниками было бы забавнее? Так много вариантов, так много возможностей, так много жизненной иронии и посреди всего этого затесавшийся синигами. Ему было сложно удержаться от мыслей, от которых его разум так трепетал и словно бы извивался в экстазе. Да-да, трупы врагов, всех этих наглых неверующих смертных и он, Бог, что стоит, расправив свои чёрные крылья на, этой груде снисходительно улыбаясь, будто бы в смерти прощая обидчиков своих. Сложнее было сдерживать только смех, но всё же вместо истерического победного вопля, совмещённого с идиотским хихиканьем, он выпустил лишь два коротких грубых смешка из своей глотки. Самообладание его не было идеальным уже давно. Слишком давно. Видя то, что делал Умидан, и творя то, что делал Умидан… Мало кто смог бы проявить даже подобную ему сдержанность. Человек с подобной силой и подобной властью должен был бы ощущать всю тяжесть многовековой ответственности, что лежит тяжким грузом на его плечах в эти мгновения. Но Мэталл всегда всё воспринимал по-своему. И его понятие ответсвенности вело лишь к одному. Он более, чем простой пастырь для всех этих смертных овечек. Он и есть их Бог, что обязан построить им новый мир. Мир, который хотел видеть его отец, но от которого тот сам же и отвернулся. И каждая смерть приближала Умидана к этому миру. Каждая слабая душа, что навеки оставалась в его проклятом клинке. Каждая капля крови, которую он проливал во имя будущего.
- И все падут, как сжатые колосья… - тихо произнёс Мэталл, изменяя свой голос и цитируя собственного персонажа из “Камни слышат”. – Впрочем, прошу меня простить. В своих мыслях я несколько отвлёкся от заданной темы. Однако, если вы пожелаете, вы еще увидите мои крылья. Даже очень близко, если на то будет ваша воля. – Уми расплылся в улыбке дьявола, попросту представляя как прямо сейчас не вставая с места он мог бы сломив печати сдерживания отрастить у себя за спиной могучие чёрные крылья, костлявые и ужасающе прекрасные, способные пробить человека насквозь, насадить его жалкое тело на костяные шипы, чтобы после отбросить, понимая, что душа уже отдана синигами.
Однако мучитель завёл речь в несколько другое поле начиная как-то издалека. Речь об отце. О единственном человеке, которому Уми слушался. Единственный человек, которому Уми верил. Единственный человек, который знал того малыша Уми, а не сидящего сейчас в отделе допросов и пыток Бога Смерти Умидана Мэталла. Вызывавший трепет в сердцах других – так бы ответил Мэталл, но всей чёрствовсти его чёрной души не хватило бы на это. Он будто бы давился воздухом, хоть тот и не нужен был ему, когда пытался произнести имя. Потому что собеседник все же говорил некую правду. Сэтору вызывал и в его стальном сердце трепет, но совсем другой, отличный от общего. Больший чем уважение, меньший чем любовь. Это было трепетное понимание, словно слияние двух душ. Единственной ошибкой отца было свернуть с пути и тогда вмешивался Уми. Экзамен, восстание Бута, все эти попытки посеяли своё семя, но даже после кровавого марша Мурамаса по улицам Киригакуре Сэтору все еще сомневался. И в тот момент, когда Мэталл наблюдал за собственным отцом во время нападения на порт он увидел это. Почувствовал. Как Мурамаса Сэтору, Бог Войны, хоть и всего лишь на секунду, но будто бы одумался. Изменил собственным принципам. Изменил самому своему естеству. И тогда Умидан понял, что пора прекратить это. И он прекратил.
- Да, он, несомненно, вызывал трепет и в моём сердце, хоть то уже давно и не бьётся. – начал Уми, убирая свой взор в стол, не желая сталкиваться со взглядом своего собеседника. – Однако, отец сошёл с верного пути. Он предал клан Мурамаса. И это означало лишь одно – смертный приговор. –
Фраза была опутана паутиной двойственности. Лишь Умидан мог понять истинный смысл каждого из этих слов, но для его слушателей они будут словно манна небесная, которую те примут как благодать от своего защитника. И это было тем, что сейчас нужно было Мэталлу.
- Выше, чем ты думаешь? – мысленно Уми поднял в удивлённом изгибе свою бровь. – О, жалкий смертный, тебе и представить нельзя какой силой обладаю я теперь, после смерти Сэтору. Вы боялись его, обожествляли его. Что ж, теперь вы будете бояться меня. –
- Однако, я все же не был бы сыном своего отца, если бы не имел его способностей к анализу и понимания тактики. Когда я узнал о нападении на Киригакуре и узнал все возможные детали я понял, что Сэтору – не основной удар. Он лишь отвлекающий манёвр, а основной целью будет обезглавить вас и деморализовать. Зная его приёмы, я просто предугадал все движения противника и победил. Единственное, что вызывает во мне жалость – то, что я не успел спасти охрану. Но это было бы выше моих сил лишь попросту остановить покушение. Я не мог позволить Сэтору избежать правосудия Мурамаса. -

Прошла мимо вас... Да уж, Умидан явно тоже в некой мере желал бы не помнить второй акт своего бытия. Своё отрочество, если позволите выразиться. Он вернул свой немигающий взор на прежнее место, соединяясь взглядами со своим товарищем по диалогу. Всмотрелся вглубь этих бездонных глаз, провёл линию бусинкой синего зрачка нежно по натянутой коже и шрамам, закусил губу до холодной крови, предаваясь расслоению времени. В своих собственных мечтах он находился в будущем, представляя картины не менее яркие, что уже были в его воспоминаниях, в его прошлом. И центром, точкой отсчёта всей этой ленты ненасытного времени, было его существование прямо здесь и сейчас. Серые стены, злые люди и никто не предложит ни постель согреть, ни чашки кофия принести. Ах, это они еще его прайслиста не видели, но то ли еще будет...
- Прошлое хочешь моё узнать? Говорил я тебе, мой дорогой друг, не лезь в пасть голодного тигра вперёд шевелюрой. Откусит и даже не вспомнит... - ухмыльнулся про себя Уми.
Естественно он не верил в это личное любопытство. Очередной приём-попытка втереться в его доверие. Не мог же опытный мастер пыток и «переговоров с пленными» поверить в его даже столь искусную правду. Мог провести аналогии, но просто так довериться на слова незнакомца, пускай и с виду достаточно... Неординарного. Впрочем, у сильных мира сего свои причуды. Так он мог подумать об Уми, осознавая, что перед ним убийца одного из сильнейших шиноби современности. Нет, было в этом всём что-то странное. Нужно было думать. Продолжать гнуть свою линию двойственной правды. Не лгать на допросе, но говорить то, что от него хотят услышать.
- Что ж, раз уж так, то я сочту это уже не за допрос, а интервью. Но не беспокойтесь, никаких счётов за него я вам не выставлю. - начал он с шутки, чтобы разрядить обстановку и придать ей нужный окрас. - Всё началось с экзамена на чунина. Я его не прошёл, за что и был изгнан своим отцом. Не смог убить...
Ложь. И правда. Не смог убить отца в тот день, а потому был изгнан, а не стал главой клана. Кто знает, пронзи он сердце Сэтору в тот день, скольких ему бы не пришлось лишать жизни? Насколько долго Чигири но Сато простояло бы под его железной рукой? Возможно, именно он, а не его прекрасная огненная однокурсница, стал бы Мидзукаге, поведя деревню по своему пути. Пути моря жестокости и океана страданий, что в крови омыли бы мир шиноби и привели бы его к очищению. В конце концов он в некой мере наконец-то осуществил предначертание — Айнкаге не может править, пока жив другой. Айнкаге пал, а его якобы наследник был унижен и находился в карцере через три стены от самого Уми, но что значит править? И кем? Ждёт ли Туман новой Тени или ему уготована иная судьба? Одним лишь Богам известно.
- Затем странствовал. В своём изгнании хватался за любую возможность. Снимался в дешёвой порнографии. -
Что было к счастью или к сожалению истиной в последней инстанции. Чего только юный и не очень еще Уми делал в этой жизни. Количество его ролей в театре жизни неисчислимо, что уж говорить о тех масках, что он примерял, когда слово «актёр» - становилось его профессией, а не жизненной необходимостью.
- Нанимался чернорабочим. Дешёвая рабочая сила везде нужна. -
Ложь. И правда. В конце концов в фразе «нанимался чернорабочим» был свой контекст. Он выполнял «грязную» работу за деньги. Чем он отличался от строителя, плотника или мужа на час? По сути лишь полем деятельности и сложностью исполнения. И он был мастером своего дела. В первую очередь это была сила Мурамаса — способность быть кем угодно и чем угодно и делать это лишь так, как тебе самому угодно. Наверняка в древности уже был какой-то предок, что не гнушался этим «грязным» и «бесчестным» приёмом, что в жизни, что на поле боя, но каноны и традиции кузнецов говорили о чести и уважении. Излишних сантиментах, когда дело касается жизни и смерти. Конечно, в этом тоже был свой шарм. С точки зрения Уми он видел в этом... Маленькую издёвку, иронию жизни, когда ты словно наевшийся кот играешь со своей последней жертвой. А такое прикрытие как честь превращает тебя чуть ли не в святого. Жаль, что отец лишь попросту верил в эти догмы и постулаты. Будь его взор чуть-чуть шире и возможно не сидел бы сейчас Умидан здесь, да и не было бы деревни скрытого Тумана.
- Затем поймал удачу за хвост. Подрабатывая на студии кино был замечен одним именитым режиссером. Тот предложил мне пробы. -
Ложь. И ни капельки правды, но об этом ведь никто не узнает? Тот самый режиссер с забавной фамилией Киримото или Кишомото, Умидан уже и не помнил, был одним из его заказов. Деталей он не знал, его цель была одна — убить тихо, так, чтобы никто и не заметил. Мэталл поначалу вовсе собирался использовать яд или какой-нибудь газ, но всё же зашёл по старинке, где перерезав горло старику поймал удачу за хвост. Нашёл завещание, переправил его, взял на себя его маску, пару недель изображая старого режиссера, а затем тихо отошёл в мир иной во сне, оставив всё своё богатство какому-то юному актёру. Так у Умидана и появилась «настоящая» работа, хоть он и не бросал заказов со стороны.
- А затем думаю вы знаете. В титрах я так и значусь — Умидан Мэталл, и именно ради работы в кино я взял себе это прозвище. Всё таки в мире очень многие желали смерти и Сэтору, и его детям. Сами понимаете, тысячи тысяч душ были поглощены в тот клинок, что ныне является моим. - с явным сожалением покачивая головой сказал Уми.
- И я не собираюсь вешать его на стену. - про себя улыбнулся Айнкаге.
Здесь в целом можно было бы и закончить об отрочестве, если не считать его постоянную слежку за Мурамаса и выжидание нужного момента. Он знал — когда-нибудь Предок выберется из своей берлоги и пойдет вершить правосудие, обрушится словно бушующий тайфун на берега Кири и вряд ли кто-нибудь его остановит. Однако, он остановил его. Осталось лишь закончить начатое, а именно дождаться вердикта Мидзукаге. Что скажет она и что скажет он ей.
- Кири... - он грустно протянул это слово, поворачивая голову в бок, будто всматриваясь сквозь стальные прутья и бетонные стены в голубую даль. - Я хорошо знаю историю НАШЕГО селения, - подчеркнув предпоследнее слово начал Уми. - еще мои дальние предки заложили его основу, а после либо правили им, либо помогали более достойным вести его вперёд. Я давно здесь не был, но это все еще мой дом, что бы об этом не думал отец. И сейчас селению нужно возвращаться к корням. К традициям. - он развернулся к своему собеседнику. - Этому селению нужен Айнкаге. Нужен, как никогда. Только союз двух Теней, как в прежние времена, способен вернуть селение к жизни. Особенно после того, что случилось вчера. Кому-то придётся убрать за Сэтору, кому-то придётся построить новые дома, починить корабли, вырыть могилы для павших и воздать почести живым. Как новый Айнкаге я могу сделать это. -
На этом он закончил, понимая, что всё, что ему остаётся — ждать Мидзукаге. Ждать его Теруми, которая верно уже не была той маленькой девочкой из академии. Интересно, вспомнит ли она его? Возненавидит ли за то, что он — сын своего отца или же вовсе за его убийство? Умидан надеялся, что она хотя бы скажет спасибо за то, что он спас её.

Здесь и сейчас он был предельно откровенен. Даже слишком. Мэталл всё же был безумен, хоть и не в привычном понимании этих слов. Он не терял голову, не совершал поступков, последствий от которых он не сможет избежать, предостеречь или перед коими ему не хватает сил встать в полный рост, не следовал против собственной воли. Он был безумен вовсе не в том плане, где безумие следовало обратной стороной гениальности, он был безумно экстравагантным и эксцентричным. Огромная сила, проклятие Мурамаса и прочие не столь радужные факторы, как например постоянное использование сендзюцу ввиду специфики техник Мурамаса, заставляли его всегда ходить по острию лезвия собственной судьбы. Мэталл был не столько потерян, сколько преуспев в собственном понимании бытия равнодушен. Адреналиновый наркоман, думается мне, это описание идеально подошло бы Умидану с его рождения. Битва с отцом, работа лучшим наёмным убийцей, мимолётные и расплывчатые намёки в разговорах со следствием. Окажись оно хоть на капельку вдумчивее и осознавая целиком ту картину, что Умидан строил перед ними, Мэталла попытались бы убить в ту же секунду, ведь ни одни тюремные стены не являются для него препятствием, ни один известный ему человек не способен сдержать его натиска, а потому он игрался с людьми, словно тот самый Шинигами, он переставлял на огромной шахматной доске фигуры, где сам не находился. Потому что всё это время он был на несколько шагов впереди. Отец, феодалы, каге, простые шиноби, все в его представлении были лишь фигурами в этой партии. Кого-то он съедал, кем-то жертвовал подобно прекрасной госпоже Бута, а на кого-то у него еще были планы. И сейчас в партии появилась важнейшая фигура на этом этапе - королевская ладья, Теруми Мей. Он запомнил её девчонкой, маленькой, слабой, беспомощной, но сейчас перед ним сидела женщина, которая даже могла бы подумать о том, что она ведёт в этой партии, будь это не шахматами, а каким-нибудь экзотическим танцем. Его имя на её устах звучало слишком сладко, Мэталл мог бы даже подумать на секунду, что с ним заигрывают, но он был лишён подобных предрассудков. Отношения всегда были цепями, что сковывали тебя по рукам и ногам, не давали идти до конца, задерживали, а иногда и вовсе тянули на дно. Умидан видел много подобных историй, и признаться честно - ни одна из них не закончилась чем-либо хорошим.
- Все дороги ведут к Смерти. Важно здесь лишь одно, идти уверенно, осознавая свой путь и бесстрашно идти к ней на встречу в положенный час, чтобы встретить её как равного себе. - вспоминал Мэталл фразу, которую вставил в один из фильмов в качестве импровизации, что потом вызовет не мало шороху в среде общественности и СМИ, но месседж был послан, ищущий, да обрящет, имеющий уши, да услышит.
- А ты изменилась, Теруми-чан. Ты намного красивее, чем та девочка, что осталась в моей памяти. - позволил себе сказать Мэталл, понимая, что если с ним пытаются построить беседу основанную на хоть бы и ложном, но взаимодоверии, надо отвечать той же монетой. - Не стоит благодарности. С моей стороны было бы настоящим преступлением позволить украсть у Киригакуре подобную красоту. -
Теперь Мэталл - Айнкаге. Глава клана Мурамаса. Защитник Киригакуре. Жаль, что этот титул так сильно поменялся с прошлых времён. Когда-то Айнкаге внушал страх и уважение всему миру, давал понять, что Киригакуре - одна из великих скрытых деревень и ей не стоит переходить дорогу. Когда-то Айнкаге был главным защитником и советником селения, но те времена верно канули в лету с грехопадением клана Мурамаса, где у нынешней тени была своя, огромная роль. Но это падение позволило клану очиститься, стать сильнее, избавиться от всего того человеческого, к чему они пристрастились за время мирной жизни. Из прежних певчих птиц выросли истинные драконы Мурамаса и теперь Умидану нужно было подчинить их себе. И он знал, что он сделает это. Ведь у Мурамаса все ещё есть клановая честь и они все еще верят в право сильнейшего, и потому они пойдут за сильнейшим Айнкаге в их истории, сколько бы они не противились, они не смогут преодолеть его стальную волю.
- Когда-то, задолго до нашего рождения, Тень Стали была не просто почётным титулом. Верный защитник Мидзукаге и Киригакуре, главный советник и верховный полководец, а не только глава клана Мурамаса. Таким был мой отец, до того как ступил на путь тьмы и отдал своё сердце ненависти. С тех пор Айнкаге внушал лишь злобу, ненависть и страх, то, что излучал сам по себе. И в этот тёмный час мы должны вернуть былое величии имени Айнкаге. Я - не мой отец, и я понимаю, мир изменился, Чигири но Сато кануло в небытие и с ним мы должны забыть о ненависти. Айнкаге должен вновь стать верным защитником селения и вас, Мей-доно. - насколько Мэталл мог себе позволить, он поклонился своему Мидзукаге, всё же путы стесняли его движения до сих пор и он не мог с этим ничего поделать, здесь его должны были воспринять как союзника, впрочем иного и быть не могло, хотя бы Теруми должна была понять, что ни сейчас, ни в одной из жизней - ей не нужен подобный враг. - Союз двух Теней должен возродиться из пепла, что посеял Сэтору, чтобы подарить Киригакуре новую веху в истории. Кроме того, заброшенный район Мурамаса нужно будет восстановить сразу же, после того как мы уберём последствия нападения Сэтору. Как глава своего клана я верну их на истинный путь, а преступников и убийц Сэтору передам в руки закона, лишь тогда мы сможем пробудить Волю Воды. Вода не течёт под лежачий камень, поэтому мы пробьёмся подобно бурному потоку морей. -
Жребий был брошен, Мэталл перешёл свой рубикон. И сейчас всё, что ему оставалось - уповать на благоразумие своих новых союзников. Его предложение в самом деле было не руководством к действию, а догмой. И иных вариантов не было, если отбрасывать смерть.