Снова... И снова... И снова, и снова, и снова... Снова старший брат не сдерживает своего обещания, данное младшему. Снова Саске хмуро смотрит, сидя на крыльце, как Итачи отдаляется от него из-за очередной важной миссии. И снова он будет с нетерпением ждать его возвращения, наблюдая, как стрелки часов неумолимо движутся вперед, сменяя день на вечер, а утро на день. И вновь иссиня-черноволосый мальчик будет вынужден неотрывно следить за этой надоедливой стрелкой, чувствуя, как с каждой безвозвратно утекающей секундой его маленькое сердце сжимает противная липкая обида. То ли на брата, то ли на тех, кто взваливает на его плечи задания, из-за которых он совсем не бывает дома.

Миссии Итачи маленький брюнет не любил почти так же, как и сладкое, но еще больше ему не нравилось, когда брат тычет его пальцами в лоб. Потому что за этим жестом всегда следовали слова, которые заставляли грустить и ждать. Ждать того раза, который по обещаниям Итачи должен непременно наступить. Но все же, несмотря на то, что тот следующий раз обязательно снова окажется разочаровывающим обманом, а после опять обратится обещанием, Саске всегда его ждал. Выжидал с нетерпением, в надежде, что звезды на небе сойдутся в небывалый ранее узор и Итачи будет дарована хотя бы крупица свободного времени, которую можно потратить на тренировку со своим младшим братом. К сожалению, в этот раз эти фантомные звезды на небе, как и прежде, были беспорядочно разбросаны...

В последнее время Саске совсем перестал понимать своего брата. Если раньше Итачи по большей части смотрел на него с доброй полуулыбкой и уделял гораздо больше времени, то теперь его глаза смотрели как-то грозно, без каких-либо эмоций на лице, будто мальчик в чем-то провинился. Под предлогом очередной миссии он все реже бывал дома. И эти ненавистные задания по несчастливой случайности возникали именно тогда, когда Саске просил о тренировке. Размышляя обо всем этом, детский разум все чаще и чаще приходил к выводу, что он чем-то раздражает своего старшего брата и эти внезапные миссии — не больше чем просто предлог, чтобы не возиться с глупым ребенком. Предположение о том, что Итачи возводит перед собой невидимую стену, ограждая себя, со временем становилось крепче. Маленький Саске порой чувствовал себя бесполезной обузой из-за поведения старшего, но все же по прежнему продолжал к нему тянуться, не в силах что-то с этим поделать.

Когда Итачи пропал из виду, Саске демонстративно отвернул голову и надул губки, будто кто-то за ним наблюдал. Но спустя минуту ему на ум пришла, на его взгляд, гениальная мысль. Если все эти «важные» миссии и впрямь были надуманы, дабы отделаться от надоедливого ребенка, то он убедится в этом, если последует за братом. Благодаря плану, который маленький брюнет продумал всего за каких-то пару секунд, он сможет поймать Итачи за руку и тогда уж ему не отвертеться. Стратегия, если это так можно было назвать, была проста как булыжник песчаника. Но Саске она казалась сверх гениальной. Даже не задумываясь о последствиях собственных намерений, мальчишка поднялся на ноги и понесся сломя голову в свою комнату, чтобы подготовить к слежке небольшое снаряжение, пока Итачи не ушел слишком далеко.

Через какое-то время черноволосый мальчик, чувствуя как ветерок гуляет в его смоляных прядях, что есть сил несся следом за Итачи, улыбаясь уголками губ оттого, как здорово он все придумал. За детскими плечами висел небольшой рюкзачок, где хранилось, по мнению ребенка, все самое необходимое для небольшого похода: парочка учебных кунаев, лезвие которых не было заточено и они были настолько тупыми, что даже веревку не перерезали бы, а смерть могли принести лишь своим острием; небольшая алюминиевая чашка, незаметно украденная с кухни и совсем немного еды на случай, если слежка затянется до следующего дня. Саске казалось это небольшим путешествием, своеобразной миссией по разоблачению брата и он совсем не думал о последствиях, хотя его несколько и тревожило, что матери с отцом ничего неизвестно о его несанкционированном выходе за пределы деревни.

Для своих лет он уже неплохо контролировал чакру, благодаря чему силуэт Итачи вдалеке всегда был перед его глазами. Однако преследование затянулось и Саске уже чувствовал изрядную усталость.

Заметив, что объект наблюдения остановился, маленький брюнет шмыгнул в кусты недалеко от него и, присев на одно колено, принялся жадно хватать ртом воздух, делая это как можно тише, чтобы его не услышали. Но все попытки скрыть свое присутствие были тщетны и сильный юношеский голос Итачи произнес имя мальчика.

— Ты меня все-таки заметил, братик… — медленно произнес Саске, выглядывая из-за куста. Широко улыбнувшись, в очередной раз восхитившись навыками своего горячо любимого брата, черноволосый выпрыгнул на поляну и подбежал к нему, едва не споткнувшись на ровном месте.

—  Ты обещал потренироваться сегодня со мной в метании сюрикенов, — немного обиженным тоном начал он, уставившись в глаза Итачи, которые вновь показались ему немного грозными, — А потом снова не выполнил свое обещание. Я пошел за тобой, чтобы убедиться, что у тебя и правда… миссия. — детские глаза уставились на рукоять танто, выглядывающую из-за плеча Учиха, а затем внимательно осмотрели униформу АНБУ — Ты и правда слишком занят… — Саске печально вздохнул и виновато уставился в землю, но спустя секунды, не давая юноше и слова вставить, вновь поднял на него свои большие глаза и широко улыбнулся, чуть разомкнув губы. — О, брат, я придумал! Я помогу тебе, а потом ты покажешь мне пару новых приемов с сюрикенами! — детский ум породил очередную гениальную идею, заставляя мальчика продолжать довольно улыбаться и смотреть невинными детскими глазами. Улыбаться, как улыбается обычный ребенок: чисто, искренне.

Отредактировано Учиха Саске (02.06.21 02:06)

На миг Саске показалось, что идея, которую он искренне считал гениальной, не встретит одобрения у старшего брата, что не спешил с ответом, явно обдумывая решение, прежде чем его принять. Все это время он чувствовал не себе безэмоциональный и строгий взгляд, отчего с каждой прошедшей секундой безмолвия становилось не по себе.

Уже и не надеясь на согласие, мальчишка склонил голову и, сложив брови домиком, уставился в землю. В глазах что-то едва пощипывало. Он тихо вздохнул и затаил дыхание, сдерживая слезы, что медленно подтягивались к глазам. Молчание Итачи длилось лишь пару секунд, но для ребенка они растянулись в вечность, полностью поглотив его, и оставляя наедине со своим первым маленьким шагом в сторону сомнения относительно озвученного им плана. В сложившейся ситуации безмолвие старшего брата Саске уже расценивал как отказ от воплощения детской задумки в реальность. Мальчик уже был близок к тому, чтобы взглянуть на положение дел с другой стороны, не через детские очки, и прийти к выводу, что может быть его план и не столь выдающийся, как ему показалось. Ведь он еще ребенок, и он это осознавал, пусть и слабо. А на плечах брата наверняка какое-нибудь весьма серьезное задание, в котором для детей нет совершенно никакого места.

Ухватившись за лямки рюкзака, маленький брюнет с грустью на душе уже намеревался молча развернуться и отправиться назад, в деревню. Однако раздавшийся голос Итачи и произнесенные им слова резко выбили из глаз ту щипоту, что все это время грызла детские очи и служила причиной для надвигающихся слез. Саске резко поднял взгляд и уставился на брата с заигравшей заразительной улыбкой на устах и с искорками в глазах.

Неужели этот тот самый раз, который множество раз был обещан Итачи? Миссия — это, конечно, далеко не тренировка, но и она позволит провести время со старшим братом, о котором младший так грезил в своих мечтах последнее время. Кроме того, благодаря ей выпадает шанс понаблюдать за Итачи в бою, если он, конечно, случится. А если случится, Саске сразу решил, что в стороне стоять точно не будет. Перед его наполненными радостью глазами уже всплывали фрагменты предстоящего боя, где он, конечно же, играет не последнюю роль. С учетом того, что в академии он занимал первое место по всем параметрам, наивный ребенок преисполнился уверенности, что сложность и опасность миссии для него не будет проблемой. Когда все закончится, старший брат будет гордиться младшим.

Отбросив мечты в сторону, Саске принялся сосредоточенно слушать наставления Итачи. С легким румянцем на щеках и довольной улыбкой он внимательно смотрел на брата, даже немного сомневаясь, что все это явь, а не сон. Дослушав суть задания, мальчишка быстро снял с плеч рюкзачок и вынул из бокового кармана два учебных куная.

— Понял! — быстро произнес Саске, откидывая рюкзак в сторону, а после, зажав по одному кунаю острием вниз в каждом кулачке, чуть отскочил вбок и принял боевую стойку, как учили в академии, как учил сам Итачи, когда у него было больше времени на свою семью. — Тогда мы пойдем в ту хижину и отберем документ у того человека! — после этих слов он бросил уверенный взгляд в сторону брата. —  Братик, ты говоришь, что это опасная миссия, но в метании кунаев я уже даже лучше мамы. Вдвоем мы быстро справимся с тем преступником… Правда ведь?— все так же принимая боевую стойку, брюнет продолжал смотреть в сторону Итачи, однако взгляд его с последней фразой сменился с уверенного на немного нерешительный. А внезапно раздавшееся урчание из глубин живота Саске — доказательство того, что он ничего не ел с раннего утра — вдобавок придало детскому лицу неловкое выражение. Ему хотелось верить, что брат ничего не услышал...

Отредактировано Учиха Саске (01.08.21 20:54)

Сосредоточенность. Хладнокровие. Это одни из наиважнейших догм шиноби, которые каждый, кто ступает на этот путь, должен соблюдать беспрекословно. Шиноби должен сохранять хладнокровие и быть всецело сосредоточен на поставленной задаче. Отключение эмоций — залог успешного выполнения миссии. В Академии этому начинают обучать еще в первые годы, вдалбливая в юные умы, что стоит поддаться эмоциям лишь на миг и это может привести к смерти, а значит и к провалу миссии. Саске помнил об этом и эти два пункта безостановочно прокручивал в своей черноволосой голове, однако сосредоточен на миссии, в которую влез, точно не был. Ведь не каждый день выпадает шанс принять участие в чем-то подобном вместе со старшим братом. Все мысли были лишь о том, что наконец-то настал тот момент, о котором ранее лишь можно было воображать. Думать о чем-то другом и подавлять ту радость от происходящего, что грела изнутри, было невозможно, хоть мальчишка и пытался. С румянцем радости на щеках Саске наблюдал за вновь застывшим Итачи. В какой-то момент он тихо и смущенно хихикнул, почесывая затылок, почувствовав стеснение от издаваемых им урчащих звуков.

Маска с мордой животного опустилась на лицо старшего Учихи и младший тихо выдохнул, придя к выводу, что урчание его живота не было услышано. Меньше всего он хотел стать обузой, вынуждая брата приостановить ход задания из-за такого пустяка как голод. Эта миссия была для него сродни шансу продемонстрировать свои умения и показать, что он тоже чего-то стоит. Он желал, чтобы Итачи возгордился им и перестал бросать в его сторону безразличные взгляды, а снова, как раньше, встречал улыбкой. Иногда в голову маленького брюнета закрадывались мысли, что именно потому, что он слабый ребенок, старший брат перестал любить его и обращать внимание. Сейчас был тот момент, когда это можно исправить, если, конечно, проблема и правда кроется в этом.

Схватив рюкзак, Саске с серьезным видом подскочил к Итачи и всмотрелся в старый, почти разрушенный дом. Перед черным глазами предстала старая, казалось бы, никому ненужная развалина. Она стояла там без нужды и надобности. Краска на ее стенах давно обвалилась, а крыша просела. Ни стекол в окнах, ни даже дверей в ней не было. Мальчишке казалось, что в этой хижине хозяйничал лишь ветер, свободно гуляя внутри. Крыльцо дома заросло сорной травой, и вьюнки обвивали дверные косяки. Эта постройка всем своим видом говорила, что никого в ней теперь нет, разве что пара-тройка привидений. Ну, одно там точно было и пряталось с важным документом, который братья должны вернуть в деревню.

Маленький брюнет долго и сосредоточенно щурился, разглядывая пристанище преступника, параллельно слушая Итачи. Он был поражен, насколько его брат умен и как быстро все продумал. А еще был собой крайне недоволен, вспоминая свой план действий, который предложил минутой ранее. На тот момент ход задания представлялся ему куда проще, по большей части из-за того, что всесильный брат рядом. Выходит, что даже такой искусный и талантливый шиноби, гений, как говорил отец, не бросается в бой в открытую. Хотя Саске считал, что брату хватило бы сил одолеть противника, насколько бы тот не был силен. А еще грел душу тот факт, что брат выслушал его никчемный план и взял во внимание.

Итачи вдруг замолчал и с его стороны раздался тихий, еле слышимый щелчок заклепки сумки. Мальчик, повернул голову на звук и уставился на карточку небольших размеров.

— Тайдзюцу… — тихо прошептал он, бегая глазами по описанию, а затем посмотрел на лицо цели и тревожно сглотнул, — Ага… понял.

Лицо преступника внушало Саске страх и нерешительность. Заслуга в том была страшного взгляда, которым мужчина смотрел с фотографии. Взгляд пронизывающий злой, как будто готовый разорвать, на лице шрам, тянущийся от левой щеки до правого виска — такого не забудешь.

— Понял… —  тихо еще раз повторил про себя мальчик, и вновь уставился на хижину, внимательно слушая план. — Да...  — как можно увереннее произнес он и кивнул, однако детский голос все равно немного дрожал. Перед глазами все стояло пугающее лицо мужчины с картинки.

На вопрос Итачи Саске еще раз кивнул в ответ и приготовился к броску, стиснув зубы. С каждой секундой уверенность в нем угасала, а радость от происходящего сменялась пульсирующим страхом в груди, что медленно нарастал. Но в какой-то момент мальчик щелкнул зубами, пытаясь унять это чувство.

«Шиноби не должен показывать слабости.» — говорил он сам себе, сильно, до боли в руке, сжимая кунаи между пальцев и наблюдая, как фигура несется по дороге, то показываясь, то скрываясь за листьями деревьев.

Прозвучал сигнал и Саске два раза взмахнул рукой что было мочи. Кунаи со свистом устремились в сторону мужчины, пролетая через листья. Один летел впереди прямо, второй же немного отставал, рассекая воздух с изгибом. По плану мальчика тот кунай, что запаздывал, в какой-то момент должен достигнуть первого и отскочить от него, влетев в цель сзади. Через секунду раздался звон — признак того, что все идет так, как и было задумано.

— Вперед, Итачи! — радуясь своему удачному броску выкрикнул младший и неожиданно для старшего устремился вперед, резко сорвавшись с места.

Думая, что кунай точно угодил в цель и сразил ее, Саске по ветвям направился к врагу, однако, когда он приземлился перед ним, проскользив по земле пару сантиметров, стало ясно, что преступник отделался легкой раной — кунай торчал из его ноги с обратной стороны, а сам он недоуменно смотрел на ребенка сверху вниз. Глаза брюнета расширились от ужаса, пробежав по фигуре в плаще с ног до лица. И когда испуганные очи увидели лицо с картинки вживую, еще совсем юный Учиха застыл на месте, забыв обо всем.

Мужчина выругался и нанес прямой удар Саске с ноги прямо в живот. Благо, тот успел среагировать в последний момент, скрестив руки, но удар все же был сильный, поэтому ребенок упал на спину, скорчив лицо от боли. А затем его кто-то взял за ворот футболки и поднял высоко над землей. Кто это был он не видел, поскольку перед глазами все плыло.

«Я… умру… Я не хочу… умирать...» — крутилось в голове брюнета, сжимающего чьи-то огромные руки у своего ворота.

Отредактировано Учиха Саске (07.10.21 22:18)

Перед детскими напуганными до ужаса глазами все плыло. Должно быть, он ударился головой, когда упал. Дыхание безнадежно сбилось, а тело парализовало чувство ужаса, лишая возможности хоть как-то противостоять огромным ручищам, что так больно стягивали ворот черной футболки вокруг шеи. Но все же страх перед скорой смертью и осознание того, что через мгновение все, что так дорого, может быть безвозвратно утеряно, заставляли маленького брюнета медленно скрести пальцами чьи-то руки, впиваясь ногтями в огрубевшую кожу. Однако все попытки вырваться были тщетны, складывалось ощущение, будто Саске скребет неприступный камень.

Всего минуту назад, рванув на врага и тем самым нарушив абсолютно все правила шиноби, мальчик был полностью уверен, что итог будет совсем другим. В его представляемом будущем враг лежал на земле, он победоносно смотрел на него сверху вниз, а Итачи с гордостью в глазах и улыбкой на устах смотрел на своего младшего брата. Таким маленький брюнет видел свой небольшой шаг к тому дню, когда отец наконец признает его, а старший брат скажет, что он приблизился к его уровню хоть на немного. Но реальность жестока и случилось все так, что вместо того чтобы сделать шаг к той маленькой мечте, он просто спрыгнул с обрыва в лапы свирепого зверя, который наверняка не побрезгует свернуть шею ребенка. Теперь же, если даже он выживет, отец совсем перестанет смотреть на него, как на шиноби, а брат и вовсе не станет более с ним возиться.

Сердце билось в груди и с каждым стуком Саске все больше чувствовал себя никчемным неудачником. «Монстр» что-то бубнил и мальчик ощущал, как все сильнее натягивается его ворот, будто его поднимают еще выше над землей. Хотелось закричать и пустить слезы, но он всеми силами держался, старался не показывать слабость, как его учили. А затем, как сквозь вату, послышался знакомый голос со стороны и перед глазами мелькнула смазанная тень.

«Итачи....» — сразу промелькнуло в голове. Тело продолжала бить крупная дрожь, разум по-прежнему был мутным от страха. Мальчик плохо соображал, что делает, и вырваться пытался инстинктивно, кроме того, он совсем забыл, что в этом лесу был не один. Всесильный брат рядом и осознание этого, навеянное его голосом, вселило немного уверенности, что смерть не настигнет, из-за чего страх потихоньку начал отступать. Как бы сейчас Итачи не относился к нему, Саске помнил, что в детстве он всегда его оберегал. Если сон обрывался из-за кошмара, Итачи с легкостью мог приютить его в своей комнате. Маленькому Учихе нельзя было идти к отцу и матери, потому что глава семейства непременно осудил бы его взглядом за страх перед такой ерундой. Ведь шиноби не должен показывать слабость, а страх — это слабость… Старший брат же встречал не с осуждением, а с заботливой улыбкой. А когда он болел, Итачи проводил бессонные ночи возле его кровати, сжимая горячую от лихорадки ладошку своего младшего брата. Жаль, что все так изменилось...

На весь лес разразился гневный возглас Итачи и Саске будто бы очнулся от сна, рухнув на землю и приземлившись аккурат на пятую точку. Растерянно взирая на две размытые фигуры перед собой, он немного отполз назад. Та, что побольше, рухнула наземь, а другая, развернувшись, подлетела к маленькому брюнету. Он быстро обтер глаза от слез, что все это время медленно наворачивались, но так и не пробежались по щекам, и несколько раз моргнул, чтобы прийти в себя. Итачи был уже перед ним, смотрел на него через фарфоровую маску своими алыми глазами. В его взгляде была отчетлива видна тревога, поэтому, чтобы погасить это чувство в старшем брате, Саске широко улыбнулся, показывая тем самым, что причин для беспокойства нет. Хотя на самом деле у него зверски ныли обе руки, на которые пришелся удар, ну и пятая точка, на которую он секунды назад приземлился, да и голова болела, но вида юный Учиха старался не подавать.

— Прости меня, брат… — проронил он уже без какой-либо улыбки и с виной в голосе, повинно опустив голову. — Отец всегда говорит, что ты гений… Я хотел показать тебе, чему научился в академии... Думал, что если… — брюнет резко осекся, почувствовав как что-то теплое капнуло ему на руку. Подняв глаза, он увидел красную каплю на запястье, затем откуда-то сверху сорвалась еще одна и еще… Губы тут же задрожали, а детские черные как смоль глаза в страхе расширились. Его атаковала паника и стало довольно трудно дышать. Его испугала не кровь, нет, а то, откуда она взялась. Потому что Саске помнил, что он точно не ранен, эта кровь принадлежит не ему, а это означало… Мальчик медленно поднял глаза на брата и увидел, как очередная алая капля наворачивается на уголке его маски внизу.

Саске бы сейчас же закричал на весь лес о том, что брат ранен, осыпал бы вопросами, тысячу раз попросил бы прощения, потому что это случилось по его вине, но позади Итачи кто-то поднялся на ноги, покачиваясь, и что-то проорал. Взгляда маленького брюнета снова коснулся ужас, вынудив его глаза округлиться пуще прежнего. Однако в этот раз он боялся вовсе не за себя, а за старшего брата, который, как он думал, был ранен.