СПОСОБНОСТИ и ТЕХНИКИ

О Ринго Амеюри мало что известно, поэтому судить о ней можно только со слов других персонажей или немногих достоверных фактов.
Как житель Мидзу но Куни, привыкший жить за завесой тумана, Амеюри обладает острым слухом, зрением и боевой реакцией, которые позволяют ей свободно ориентироваться в непроглядном тумане, дыму, темноте без использования особых техник и додзюцу и применять метод бесшумного убийства, доступный только мечникам Киригакуре.
Её принадлежность к Семёрке мечников, о которых Кабуто упоминает, как о сильнейшем поколении кенши (фехтовальщиков) в истории Киригакуре, говорит о том, что Ринго являлась не только мастером кендзюцу, но и одной из сильнейших куноичи страны, так как была единственной женщиной, вошедшей в состав данной организации.
Майто Гай упоминает о ней, как о ниндзя, с которой "не справиться и тысяче чунинов", Каюи – как о специалисте по преследованию, которая "никогда не упускала свою добычу". Это позволяет говорить о том, что Амеюри обладала высокой скоростью передвижения, точностью и стремительностью нанесения ударов, молниеносными рефлексами и силой, которая позволяла ей противопоставлять себя опытным противникам.
Трудно судить о том, насколько велики были запасы чакры Амеюри, но с уверенностью можно утверждать, что она была мастером применения ниндзюцу, основанных на стихии Молнии, так как была способна раз за разом повторять серии прицельных атак, поражающих противников, и неоднократно в течение боя применять масштабные техники, превращающие лесной ландшафт в пепелище.

Стихия: Молния

ПРОБНЫЙ ПОСТ

"Три "чёт", три "чёт", – будто заклинание или молитву повторяла про себя Амеюри  желанный  результат выброса. С окончанием грохота костей в стакане девушка начала предвкушать, как сгребёт в одну кучу все монеты: сумма-то на кону была кругленькая – максимальные ставки, да притом что только двое ставили на "чёт", и куноичи едва сдерживалась, чтобы не вырвать стакан из рук единогласно назначенного распорядителя.
Обладательница беспрецедентного слуха, Ринго никогда не упускала на заданиях свою добычу. Даже в кромешной темноте леса, изрядно сдобренной густым туманом, вслушивалась в ритм сердцебиения каждого из своих врагов – у самых трусливых он зашкаливал, они не выдерживали и совершали ошибки, и вот тут – мечница неумолимо преследовала их до тех пор, пока победа не начинала смердеть палёным мясом и вывалившимися из вспоротых животов внутренностями. Что уж тут говорить о каких-то пяти костях и тридцати их гранях, звук падения на каждую из которых можно было запомнить после нескольких выбросов, а в "Тёка-ханка" здесь регулярно играли уже не первый десяток лет.
Старая трёхэтажная минка, контрастируя своим вековым убожеством на фоне каменных домов-крепостей, находилась на окраине какурезато и уже давно служила местом встречи тем, кто всё ещё не прочь был поразвлечься в эти смутные времена, в частности – членам команды, известной во всём мире, как "Кири но Шинобигатана Шичинин Шу". В округе сразу пустело, когда один за другим здесь начинали появляться ниндзя этой малочисленной, но свирепой организации, самые отчаянные воины Мидзу но Куни, лишний раз вступать в открытый конфликт с которыми не рисковали даже выродки из клана Кагуя.
На ходу лениво затягивая пояс – минут через пять снова развязывать, со второго этажа спустилась изрядно потрёпанная юдзё, на полуобнажённом плече которой и шее синевой наливались следы чьих-то "ласк", а следом – едва протискиваясь на узкой лестнице, появился раскрасневшийся после нератных подвигов Фугуки в тандеме со своим ненасытным питомцем и оружием в одной оболочке, Самехадой.
"Если б знала, что сегодня Суйказан резвится, прошла бы мимо. Однако пронесло", – опасливо взглянув на трухлявые местами несущие балки под потолком, Амеюри снова сфокусировалась на шиноби, рука которого накрыла деревянный стакан для костей, когда перехватила взгляд распорядителя и сальную ухмылку его, адресованную девке у лестнице.
— По-дни-май ско-рей, – протяжно прорычала единственная из собравшихся куноичи.
— Три.., – краткая пауза заставила всех затаить дыхание. — Три "нечет", – осторожно приподняв стакан и заглядывая под него, объявил Цугару.
— Кажется, кому-то пальцы надо укоротить – ну не идёт сегодня игра, – стараясь не качнуть стол, коротышка подалась вперёд и, поддев двумя пальцами запястье парня, вынудила его полностью открыть игральные кости. — Мангецу, зуб даю – третий "чёт" должен быть!
Одна из пяти костей, застряв между двумя другими, встала на ребро таким образом, что при малейшем воздействии со стороны могла повернуться вверх либо чётной, либо нечётной стороной. Но кто же решится сделать неверное движение, когда вокруг сидят самые безудержные и воинственные шиноби страны: качни стол, и через пять минут весь дом разлетится в щепки под яростным натиском атакующих друг друга ойнинов, мечников и джонинов разведдивизиона  – игроков. На  некоторое время в комнате воцарились такая тишина, что стало слышно, как неистово долбится в рисовую бумагу фусума муха.
— Кушимару, заснул что ли? – увесистым шлепком маленькой ладошки по хребту долговязого соседа девушка попыталась мотивировать того толкнуть речь в защиту её теории.
"Так, стоп! Этот фонарный столб ведь тоже на "чёт" ставил? Или я "выходила"? – припоминая последние ставки, Ринго вперилась вопросительным взглядом в маску ойнина, когда раздвижные двери поехали в стороны, и на пороге возник герой тыла – служащий резиденции и посланник Ягуры.
— Куриараре, Ринго, к Мизукаге! Немедленно! – прозвучало эффектно, но неуместно смело, а потому полтора десятка злобных взглядов, словно кунаи, вонзились в розовощёкого и плотного, как молодой кабанчик, шиноби.
Надо отдать должное сообразительности парня: оценив напряжённую обстановку, усугубил которую ещё больше своим бравадным выхлопом – штабные, они ж такие смелые, когда эхом вторят гласу сбрендившей Тени страны, – парень попятился, но на прощание всё же промямлил:
— Дело очень срочное и это, – почесав затылок с таким остервенением, будто всевидящее око Йондаймё в этот самый момент через всю деревню сверлило его, совсем тихо предупредил, – Мизукаге-сама очень сердит.
Скрывая курьера, деревянные сёдзи захлопнулись, и от  вибрации, пробежавшей по полу до стола, спорная кость, наконец-то, упала на грань.
— Мать твою! "Чёт"! – объявляет итог партии Джинпачи с перекосившейся от негодования рожей и вдогонку к сказанному смотрит на дверь, за которой только что скрылся штабной чунин.
"Парень, ты не жилец", – волчий оскал Амеюри осветил помещение, когда половину из лежавщих на столе денег она поспешно сгребала в старенький холщовый мешочек, подбитый изнутри дешёвым светло-серым шёлком.
— На похороны скидываемся или оформишь, как "без вести"? – перешагнув через грубо обтёсанную лавку, со смешком воткнула она шпильку сарказма в спину бегущего к выходу Мунаши и, подкинув увесистый мешочек в сторону пышнотелой юдзё, обратилась уже к ней: — За сохранность возьми по совести.
— Ну что это за жизнь, – дёргая шнурки кошелька Ринго, разбавляет своё безразличие к происходящему каплей наигранной досады подательница удовольствий.
— Не важно, как ты жил, главное – как ты сдохнешь! – раскидывая тяжёлые двери в стороны, рвёт горло Джинпачи, нимало не задумываясь, что говорят не с ним, и исчезает из виду.
— Да стой ты! – разворот, мгновенная концентрация чакры в ступнях позволяет молнией сорваться с места – она ещё может успеть.

Лёгкие скользящие шаги Амеюри глушит твёрдая мужская поступь идущего с ней рядом шиноби. За спиной последний коридор каменной крепости, с недавних пор состав завсегдатых обитателей её резко сменился за вменённым геномным статусом "угроза Мидзу но Куни", впереди – пара глубоких вдохов и выдохов за ради успокоения сбившегося от беготни дыхания: проволочка с явкой всяко может сказаться на настроении безумного вождя.
Дамы вперёд. Амеюри толкает дверь, в полумраке помещения находит взглядом бесстрастное – это ненадолго – лицо Мизукаге, утопающего в комфорте в то время, когда вокруг люди мрут, как мухи по осени – повсеместно, озлобляясь перед смертью и перешагивая все возможные границы морали, чтобы накормить иссушенных голодом детей.
— Мизукаге-сама, – преклоняя колено перед затаившимся во мраке зверем – свет единственной лампы над входом не дотягивается до тяжёлого стола, а за окном тлеют сумерки, – Ринго признаёт втуне, что Каратачи всегда был немного того, но в последнее время сбрендил окончательно, распространив своё безумие на соотечественников.
— Асано, – краткая пауза давит на нервы, ведь посланника Каге едва не завалили, – не с вами, – не спрашивает, но констатирует очевидный факт Чётвёртый, и в голос просачивается угроза.
— Асано подвергся нападению на востоке какурезато. Мы не знаем, чем оно было вызвано, но Мунаши случайно оказался рядом и доставил его в госпиталь, а потом передал нам то, что сказал парень перед тем, как отключился – мы незамедлительно поспешили исполнить приказ, – песней льётся наспех придуманная ложь, но от чего-то становится не по себе – куноичи буквально кожей ощущает холод аметистового взгляда джинчурики. Или... не его?
"Сказать или нет?.. Ну на хрен, лучше убраться отсюда побыстрее, а то как начнёт докапываться. Пусть Джинпачи сам всё ему и объясняет", – на всякий случай Амеюри замалчивает о том, что по словам медиков, к которым они доставили покалеченного Асано, кое-как скрутив перед этим Мунаши, чунин сможет вернуться на службу, если произойдёт чудо.
Но чудес в Чигири но Сато не случалось со дня его провозглашения военным поселением, здесь всегда выживали только сильнейшие. Для того и тратились деньги страны, чтобы вырастить ниндзя, которые смогут отринуть жалость, наступить на горло вражеских подростков, с хрустом вдавливая кадык в мясо и ломая шейные позвонки, если понадобится – ударить в спину тому, на кого укажут. Для чего? Ради спокойствия остальных, которым посчастливилось быть избранными волей богов. Богов ли? Слухи о том, что некий Итачи вырезал весь свой клан давно дошли до Киригакуре, а Хьюга Хиаши – отдал на растерзание тело собственного брата ниндзя Кумогакуре ради сохранения тайны клана. И ведь на этих жертвах тоже кто-то построил своё счастье. Разве считались ниндзя других стран с возрастом кирийских чунинов, вырывая признания у захлёбывающихся кровью детей? Думали ли о чужих матерях, от сиплого или звериного воя которых на голове начинали волосы шевелиться? Хоть один пощадил кирийскую куноичи, попавшую в окружение или, предупреждая возможную погоню, которую она могла привести, заживо сжёг её до тла? Так было всегда и везде. Бастионы власти великих какурезато испокон веков строились на телах тех, кто вверял свою жизнь в распоряжение правящих Теней. И только с внезапной сменой политики в "Чигири" но Сато, люди начали сомневаться, вменяем ли их лидер. Многие бежали, спасая жизни свои и своих детей, прах иных – давно удобрял земли, на которых поселилась беда, и имя ей было – Гражданская война. Направляемые властной дланью Йондайме Мизукаге, его воины вычищали острова от скверны, называемой Кеккей Генкай. Безумие поглотило страну, каждый пытался выжить, как мог, даже те, кто всё ещё оставался верен Ягуре: у всех были семьи, кланы, друзья, любимые, жизни которых значили много больше жизней чужих, принадлежавших геномным.
— Ринго-сан, я же не спрашивал, где он, – Амеюри знала его слишком давно, чтобы не различить в голосе – обычно эмоционального – Ягуры ноту ледяного безразличия, – главное – вы все здесь, поэтому давайте перейдём к обсуждению более важного вопроса. Тут у нас на северо-западе возникла проблема, решить которую ещё возможно, пожалуй, не более, чем в течение трёх дней.

Планы на игру:  кровь, мясо, кишки, в перерывах - саке, кости, Омои или аналог засранца.
Связь:

Откуда узнали о нас:  рпг топ